5 утра, самое начало августа, дождливый сезон. За набрякшими прямо перед лицом тучами и осязаемо-плотным утренним туманом уже взошло яростное солнце, но в ущелье еще густые утренние тени.
За спиной поиск забросчика, отказывающихся один за другим. Сошедший со склонов Удокана сель завалил часть грунтовой горной дороги. Пришедшие на расчистку 2 огромных японских бульдозера Камацу надорвались и сдохли на этой дикой курумной круче, какую неделю уже стоят в ожидании починки. Поэтому объезжать пришлось прямо по руслу реки, ночуя на берегу в ожидании окна, когда бушующая паводковая вода в Ингамаките немного спадет и можно будет проскочить. Иначе не пройти, иначе даже нашу 9-тонную вахтовку сносит потоком, в котором непрерывно грюмкают перекатываемые булдыганы. Дождались, выдохнули, поехали. Далее подъем по склону горы меж осыпающихся на дорогу обломков скал. Справа - невероятной глубины обрыв в речную долину, заваленную сейчас вывороченными с корнем деревьями и измененную только что намытыми новыми каменными косами. Водитель, когда то в молодости приехавший с Хабаровска в эти места строить БАМ, так здесь и остался и врос в эти горы, реки и мари. Сейчас он виртуозно маневрирует на своем старом советском Урале по мостам и рельсам самого высокого перевала (1624м) всех железных дорог России. Наш путь идет еще выше, до 1750 метров, где проходит граница растительности. А потом вниз, к истокам реки. Вот только Чину не стоит искать в расписаниях поездов: за Удоканом мёртвая дорога всеми забытой бамовской ветки приводит в затерянный мир, где сторожа двадцать с лишним лет караулят брошенный рудник, а по наледям и горной тундре редкие эвенки пасут оленей и кто то золото моет в горах.
И это только начало пути, здесь единично, но еще есть люди. А нам - дальше.